Люди в розовых очках не заслуживают того, чтобы их переводили через дорогу. Но и разбивать им эти самые очки тоже не стоит. Это личный выбор каждого – снимать ли с себя то, что делает жизнь веселее и счастливее; снимать ли с себя установки обмана, дабы попытаться найти что-то действительно стоящее и важное, личное – или оставаться частью общего, обманутого и подменённого, обманутого и обделённого.
Человеколюбие — это полнейшая хуйня. Коллективные цели, великая благодать, общность — не более чем термины-обманки, созданные людьми для людей. Обманываем сами себя, сворачиваемся в экстазе сладкого забытья, постоянно ищем стаи – а всё равно несчастливы. Пытаемся думать о великом, ага? А для счастья надо совсем ничего. Крошечку индивидуализма, немного собственного счастья – для всех разного. За это и боремся всегда – сами, разумеется, чаще всего. Изредка, с парой-тройкой таких же отчаянных людей.
И человечности
нет, и на людей положиться нельзя – никогда. И мы – все - остались живы только
благодаря индивидуалистам и ревностным охранникам личных границ; которым нужно
было их сохранить ценой всего, что есть. Которые всегда были против и которые
всегда поступали по-другому. Которые шли на танки не потому, что так сказали –
а потому что они таки решили, и так правильно с их точки зрения. Потому что им
самим этот танк; и то, что этот танк несёт – мешали. Только благодаря этому
сохранились мы все в горнилах военных действий, революций, пандемий и рабочей
рутины. Выжили и уцелели. Остались живы.
Сохранили счастье. Потому что всегда
важно сохранять своё маленькое счастье; то, что делает тебя тобой. Что-то своё,
что-то личное, сокровенное – то, ради чего всё делается. И не стать массой
людей, у которых этого счастья нет, но которые его найти не могут.
Быть счастливым –
нужно. Пусть люди, даже самые близкие – не понимают твоего счастья – всё равно,
будь счастлив. Главное не быть, как некоторые; которые это счастье отнимают. Им,
как Селин ещё говорил – недостаточно быть счастливым самим; нужно, чтобы и
другие не были. Старый француз, которого при жизни клеймили, поносили и не
ставили в ничто, прошёл войну и школу жизни дешёвого врача, а потому знал, о
чём говорит: иные люди думают, что счастливы только тогда, когда думают, что
несчастны другие.
К сожалению,
такое случается чаще всего. И ради такого многие устраивают всё, что
устраивается. И точно против этого же многие и делают всё то, что они делают.
Это именно то, что рождает действия и противодействия. Индивидуализм – и борьба
с индивидуализмом. Личное счастье, противопоставленное счастью групповому,
коллективному.
Ничто групповое,
общее, общное, поделённое – быть хорошим не может. Если только это не семья,
разумеется. Ибо для индивида, истинного, если он создаёт семью, и, если он в
семье – семья не является общиной и микрообществом. Это не микрокосмос для
него, это он сам уже. Единое целое. Всё остальное – ложь, обман и попытки
украсть то личное, крошечное и тёплое. Никакие краюхи и прочее, забудьте.
Никакие строи, и общества, коллективы и лестницы. В этом всём, потому что и
есть тот уроборос, о котором (если читали и слушали) я писал и говорил ещё до
войны. Это такая самоподдерживающаяся уже, чётко раскрученная, настроенная
система: когда одни люди создали такие условия, при которых другие не могут
быть счастливы обычно и индивидуально. Потому что, в первую очередь,
индивидуальность эта и теряется. А эти несчастные, будучи лишёнными своего
счастья, в свою очередь, чтобы заиметь капельку иного счастья, эрзац-счастья -
делают других несчастливыми. Или ещё более несчастными. И получается такая
спираль, заведённый часовой механизм. Который всегда будет вращаться. Потому
что в этой повозке всегда подстёгивают гнедых.
Никакие
революции, войны и офисы никогда не обогащают бедных, в чём бы не выражалось
это богатство. Они сделают только ещё беднее тех, кого пришлось назвать богатым
– или того, на кого направлен каток социального давления. Найти козлов
отпущения, пообещать и обмануть, обманывая и себя самого, продвинуться по
социальной пирамиде, урвать кусочек счастья для себя, пусть и в виде эрзаца. Уравнять
всех под единый делитель плохого, чтобы кому-то было хорошо. И всё под личиной
идей и мнимой благодати.
Но всё равно
боремся – кто тихой борьбой и внутренней несгибаемостью, а кто активными
действиями. Потому что вот это всё насаждённое, с отбиранием и обманом; это всё
таким людям – тем, кого Система считает ненормальными – всё это чуждо. И под
чужую дудку они – и мы - плясать никогда не будут. И никакой подменой понятий
их не запутать. И искать смерти они не будут и не должны, и не сломать их
дурдомами, пытками и угрозами. Если не согласны – делать не будут. Если
противоречит личному, глубинному – будут сражаться с этим. И зная истинный смысл всего – и то, что надо
на самом деле – они будут бороться за это.
Настоящая свобода
– истинная, во всём. Без подмены понятий, без базаров и базарного, без строев и
уравниловки. Свобода слова – и наличие своего слова, и своей точки зрения.
Собственничество – чтобы своё, а не отнятое чужое. Равенство и достоинство. И
личное счастья для себя – своё и только для себя.
Ибо пассионарий этим воюет, живёт и делает; тогда, когда делает, он делает именно так – не для кого-то, а только для себя. Не потому, что так было сказано и он услышал, он так прочитал или его заставили ли, приказали – а потому что он так подумал и для него это нужно. Со всем же остальным, равно как и с Системой или Системами, которые пытаются заставить его делать иначе – он и сражается. Сражается с этим и всё его нутро. Ради себя, ради Весны; ради утра с заморозком и иссини-свинцовым небом в собственных усталых зрачках; ради горечи кофе - но не горечи о прожитом и содеянном.
