Забавно и отчасти тоскливо видеть и своих, и врага -- таких опрятных, с яркой внешностью, острыми носами и языками девиц, рассуждающих о поведении по праву рождения.
Горечь "американского" (розлито во Франции) бурбона смешивается с тротиловой. Терзания не отпускают. Те, с кем ты приходил работать, какими бы они не были -- уходят. Приходят новые звания и статусы -- нечто вроде оправдания самому себе за то, чем занимаешься. Ни разу не то, чем хотелось бы заниматься, на самом деле.
Реалии нашего времени таковы что приходится заниматься тем, чем необходимо -- и далеко не всегда тебе самому. Вместо литературы, любви, жизни в мире с самим собой, той степени инженерного дела, которое интересно самому себе -- то, что приносит максимально больший результат. И многое другое, о чем сто раз жаловался.
Но если постоянно жаловаться на судьбу -- можно окончательно поехать крышей. Естественная защитная реакция в таком случае -- радоваться мелочам. А какие могут быть мелочи у ефрейтора -сапера в наше время?
Начать, наконец, обустраивать свою мастерскую -- для себя и под себя. Быть одному и в одиночестве. Есть в тишине вечером в беседке. Пить сладкий чай с чабрецом. Получать АКС-74 вместо АКМ, к которому было всего 80 патронов -- когда левой "пятёрки" несколько тысяч. Мыться в горячей воде не летнего душа и стирать вещи в своей стиральной машине.
Когда бешеные животные не лазят по двору -- и когда ложится где-то далеко, а не где-то рядом. Когда хорошо, легко и спокойно и можно заняться и какой-то ерундой для себя -- типа разрезать вышибной румынской длинной мины или сжечь мусорку термобарической смесью. Когда вырвался на свой двадцать седьмой день рождения домой.
Когда такое случается, поневоле смиряешься с реалиями бытия и тяжкой участью. Да и концепция "ночь прожить да день продержаться" отходит на второй план. А там, глядишь и домой получается вырваться. Про права по рождению забываешь, как и про прочую ебаторию. Пусть ненадолго, но забываешь. Потом, конечно, вспомнишь, и ещё горьче может стать -- но когда момент поймаешь, ещё ничего. Жить можно. Хотя раньше в такие сентябрьские вечера думалось совсем о другом - и в куда более высокой гамме.
